Неточные совпадения
Хлестаков.
Возьмите,
возьмите; это порядочная сигарка. Конечно, не то, что в Петербурге. Там, батюшка, я куривал сигарочки по двадцати пяти рублей сотенка, просто ручки потом себе поцелуешь, как выкуришь. Вот огонь, закурите. (Подает ему
свечу.)
Сняв венцы с голов их, священник прочел последнюю молитву и поздравил молодых. Левин взглянул на Кити, и никогда он не видал ее до сих пор такою. Она была прелестна тем новым сиянием счастия, которое было на ее лице. Левину хотелось сказать ей что-нибудь, но он не знал, кончилось ли. Священник вывел его из затруднения. Он улыбнулся своим добрым ртом и тихо сказал: «поцелуйте жену, и вы поцелуйте мужа» и
взял у них из рук
свечи.
Священник зажег две украшенные цветами
свечи, держа их боком в левой руке, так что воск капал с них медленно, и пoвернулся лицом к новоневестным. Священник был тот же самый, который исповедывал Левина. Он посмотрел усталым и грустным взглядом на жениха и невесту, вздохнул и, выпростав из-под ризы правую руку, благословил ею жениха и так же, но с оттенком осторожной нежности, наложил сложенные персты на склоненную голову Кити. Потом он подал им
свечи и,
взяв кадило, медленно отошел от них.
— Слышишь, Фетинья! — сказала хозяйка, обратясь к женщине, выходившей на крыльцо со
свечою, которая успела уже притащить перину и, взбивши ее с обоих боков руками, напустила целый потоп перьев по всей комнате. — Ты
возьми ихний-то кафтан вместе с исподним и прежде просуши их перед огнем, как делывали покойнику барину, а после перетри и выколоти хорошенько.
Из окна повеяло свежестью. На дворе уже не так ярко
светил свет. Он вдруг
взял фуражку и вышел.
— Какой вздор!» В досаде
взял он
свечу, чтоб идти и отыскать во что бы то ни стало оборванца и поскорее уйти отсюда.
Сюда! за мной! скорей! скорей!
Свечей побольше, фонарей!
Где домовые? Ба! знакомые всё лица!
Дочь, Софья Павловна! страмница!
Бесстыдница! где! с кем! Ни дать ни
взять она,
Как мать ее, покойница жена.
Бывало, я с дражайшей половиной
Чуть врознь — уж где-нибудь с мужчиной!
Побойся бога, как? чем он тебя прельстил?
Сама его безумным называла!
Нет! глупость на меня и слепота напала!
Всё это заговор, и в заговоре был
Он сам, и гости все. За что я так наказан!..
Это было хорошо, потому что от неудобной позы у Самгина болели мускулы. Подождав, когда щелкнул замок ее комнаты, он перешел на постель, с наслаждением вытянулся, зажег
свечу, взглянул на часы, — было уже около полуночи. На ночном столике лежал маленький кожаный портфель, из него торчала бумажка, — Самгин машинально
взял ее и прочитал написанное круглым и крупным детским почерком...
Клим зажег
свечу,
взял в правую руку гимнастическую гирю и пошел в гостиную, чувствуя, что ноги его дрожат. Виолончель звучала громче, шорох был слышней. Он тотчас догадался, что в инструменте — мышь, осторожно положил его верхней декой на пол и увидал, как из-под нее выкатился мышонок, маленький, как черный таракан.
Она говорила быстро, ласково, зачем-то шаркала ногами и скрипела створкой двери, открывая и закрывая ее; затем,
взяв Клима за плечо, с излишней силой втолкнула его в столовую, зажгла
свечу. Клим оглянулся, в столовой никого не было, в дверях соседней комнаты плотно сгустилась тьма.
Веселая ‹девица›, приготовив утром кофе, — исчезла. Он целый день питался сардинами и сыром, съел все, что нашел в кухне, был голоден и обозлен. Непривычная темнота в комнате усиливала впечатление оброшенности, темнота вздрагивала, точно пытаясь погасить огонь
свечи, а ее и без того хватит не больше, как на четверть часа. «Черт вас
возьми…»
Самгин внимательно наблюдал, сидя в углу на кушетке и пережевывая хлеб с ветчиной. Он видел, что Макаров ведет себя, как хозяин в доме,
взял с рояля
свечу, зажег ее, спросил у Дуняши бумаги и чернил и ушел с нею. Алина, покашливая, глубоко вздыхала, как будто поднимала и не могла поднять какие-то тяжести. Поставив локти на стол, опираясь скулами на ладони, она спрашивала Судакова...
— Не люблю, не люблю, когда ты так дерзко говоришь! — гневно возразила бабушка. — Ты во что сам вышел, сударь: ни Богу
свеча, ни черту кочерга! А Нил Андреич все-таки почтенный человек, что ни говори: узнает, что ты так небрежно имением распоряжаешься — осудит! И меня осудит, если я соглашусь
взять: ты сирота…
Яков исчез однажды рано утром со двора,
взяв на
свечу денег из лампадной суммы, отпускаемой ему на руки барыней. Он водрузил обещанную
свечу перед иконой за ранней обедней.
Лесничий соскочил и начал стучать рукояткой бича в ворота. У крыльца он предоставил лошадей на попечение подоспевшим Прохору, Тараске, Егорке, а сам бросился к Вере, встал на подножку экипажа,
взял ее на руки и, как драгоценную ношу, бережно и почтительно внес на крыльцо, прошел мимо лакеев и девок, со
свечами вышедших навстречу и выпучивших на них глаза, донес до дивана в зале и тихо посадил ее.
Он
взял икону в руку, поднес к
свече и пристально оглядел ее, но, продержав лишь несколько секунд, положил на стол, уже перед собою.
Воротясь домой, Григорий
засветил фонарь,
взял садовый ключ и, не обращая внимания на истерический ужас своей супруги, все еще уверявшей, что она слышит детский плач и что это плачет, наверно, ее мальчик и зовет ее, молча пошел в сад.
До сумерек было еще далеко. Я
взял свою винтовку и пошел осматривать окрестности. Отойдя от бивака с километр, я сел на пень и стал слушать. В часы сумерек пернатое население тайги всегда выказывает больше жизни, чем днем. Мелкие птицы взбирались на верхушки деревьев, чтобы взглянуть оттуда на угасающее
светило и послать ему последнее прости.
Архип
взял свечку из рук барина, отыскал за печкою фонарь,
засветил его, и оба тихо сошли с крыльца и пошли около двора. Сторож начал бить в чугунную доску, собаки залаяли. «Кто сторожа?» — спросил Дубровский. «Мы, батюшка, — отвечал тонкий голос, — Василиса да Лукерья». — «Подите по дворам, — сказал им Дубровский, — вас не нужно». — «Шабаш», — примолвил Архип. «Спасибо, кормилец», — отвечали бабы и тотчас отправились домой.
Он сказал мне, что по приказанию военного генерал-губернатора, которое было у него в руках, он должен осмотреть мои бумаги. Принесли
свечи. Полицмейстер
взял мои ключи; квартальный и его поручик стали рыться в книгах, в белье. Полицмейстер занялся бумагами; ему все казалось подозрительным, он все откладывал и вдруг, обращаясь ко мне, сказал...
Нотариус оседлал нос очками, придвинул бумагу к самой
свече и прочел ее до конца с большим вниманием. Потом он через очки посмотрел на клиента, пожевал сухими губами и опять принялся перечитывать с самого начала. Эта деловая медленность начинала злить Харитона Артемьича. Ведь вот как эти приказные ломаются над живым человеком! Кажется,
взял бы да и стукнул прямо по башке старую канцелярскую крысу. А нотариус сложил попрежнему духовную и, возвращая, проговорил каким-то деревянным голосом...
А когда бабушка зажгла
свечу, он
взял подсвечник в руки и, держа его пред собою, как солдат ружье, закричал в окно насмешливо и громко...
Я тотчас установил ртутный горизонт,
взял высоту
светила во время его кульминации и определил истинный полдень.
— Ох, помирать скоро, Андрошка… О душе надо подумать. Прежние-то люди больше нас о душе думали: и греха было больше, и спасения было больше, а мы ни богу
свеча ни черту кочерга. Вот хоть тебя
взять: напал на деньги и съежился весь. Из пушки тебя не прошибешь, а ведь подохнешь — с собой ничего не
возьмешь. И все мы такие, Андрошка… Хороши, пока голодны, а как насосались — и конец.
Тогда могучие каштаны, с листвой широкой внизу и узкой кверху, сплошь были усеяны гроздьями цветов, растущих светлыми, розовыми, тонкими шишками прямо к небу, точно кто-то по ошибке
взял и прикрепил на все каштаны, как на люстры, розовые елочные рождественские
свечи.
Через пять минут он заснул, сидя в кресле, откинувшись на его спинку головой и отвесив нижнюю челюсть. Тамара выждала некоторое время и принялась его будить. Он был недвижим. Тогда она
взяла зажженную
свечу и, поставив ее на подоконник окна, выходившего на улицу, вышла в переднюю и стала прислушиваться, пока не услышала легких шагов на лестнице. Почти беззвучно отворила она дверь и пропустила Сеньку, одетого настоящим барином, с новеньким кожаным саквояжем в руках.
В маленьком домике Клеопатры Петровны окна были выставлены и горели большие местные
свечи. Войдя в зальцо, Вихров увидел, что на большом столе лежала Клеопатра Петровна; она была в белом кисейном платье и с цветами на голове. Сама с закрытыми глазами, бледная и сухая, как бы сделанная из кости. Вид этот показался ему ужасен. Пользуясь тем, что в зале никого не было, он подошел,
взял ее за руку, которая едва послушалась его.
Начальник губернии, очень хорошо знавший расположение дома, тоже побежал за ней — и они там что-то долго оставались. Наконец сам m-r Пиколов
взял загашенные
свечи, сходил с ними в зало и внес их в гостиную: он знал, когда это надо было сделать.
Ну, тут я рассердился да
взял и все остальные
свечи рукой посбивал.
В доме генеральши между тем, по случаю приезда гостя, происходила суетня: ключница отвешивала сахар, лакеи заливали в лампы масло и приготовляли стеариновые
свечи; худощавый метрдотель успел уже сбегать в ряды и захватить всю крупную рыбу, купил самого высшего сорта говядины и
взял в погребке очень дорогого рейнвейна.
Настенька с некоторым беспокойством и с грустью проводила его до передней. Капитан бросился ему
светить, а Михеич, подав ему шубу и
взяв от Флегонта Михайлыча свечку, последовал за вице-губернатором до самого экипажа.
Тот сначала своими жестами усыпил его, и что потом было с офицером в этом сне, — он не помнит; но когда очнулся, магнетизер велел ему
взять ванну и дал ему при этом восковую свечку, полотенчико и небольшое зеркальце… «Свечку эту, говорит, вы зажгите и садитесь с нею и с зеркальцем в ванну, а когда вы там почувствуете сильную тоску под ложечкой, то окунитесь… свечка при этом — не бойтесь — не погаснет, а потом, не выходя из ванны, протрите полотенчиком зеркальце и,
светя себе свечкою, взгляните в него…
Дальше в этой думке рассказывается о том, как турки, не осилив Почаевской лавры приступом, порешили
взять ее хитростью. С этой целью они послали, как будто бы в дар монастырю, огромную
свечу, начиненную порохом. Привезли эту
свечу на двенадцати парах волов, и обрадованные монахи уже хотели возжечь ее перед иконой Почаевской Божией матери, но Бог не допустил совершиться злодейскому замыслу.
Написав это письмо, Оленин поздно вечером пошел к хозяевам. Старуха сидела на лавке за печью и сучила коконы. Марьяна с непокрытыми волосами шила у
свечи. Увидав Оленина, она вскочила,
взяла платок и подошла к печи.
— Да знаешь ли, что этот мальчишка обидел меня за столом при пане Тишкевиче и всех моих гостях? Вспомить не могу!.. — продолжал Кручина, засверкав глазами. — Этот щенок осмелился угрожать мне… и ты хочешь, чтоб я удовольствовался его смертью… Нет, черт
возьми! я хотел и теперь еще хочу уморить его в кандалах: пусть он тает как
свеча, пусть, умирая понемногу, узнает, каково оскорбить боярина Шалонского!
— Хорошо, — сказал Кирша, сняв их со стены, —
возьмите каждый по
свече и показывайте, куда идти… Да боже вас сохрани сделать тревогу!.. Ребята! под руки их! ножи к горлу… вот так… ступай!
Когда они перестали плакать, она окутала их и повезла кататься. Сначала проехали по Малой Дмитровке, потом мимо Страстного на Тверскую; около Иверской остановились, поставили по
свече и помолились, стоя на коленях. На обратном пути заехали к Филиппову и
взяли постных баранок с маком.
Панауров
взял у Нины Федоровны из рук
свечу и, брезгливо морщась, швырнул на комод.
— Ни одной ночи, — говорит, — бедная, не спала: все, бывало, ходила в белый зал гулять, куда, кроме как для балов, никто и не хаживал. Выйдет, бывало, туда таково страшно, без
свечи, и все ходит, или сядет у окна, в которое с улицы фонарь
светит, да на портрет Марии Феодоровны смотрит, а у самой из глаз слезы текут. — Надо полагать, что она до самых последних минут колебалась, но потом преданность ее
взяла верх над сердцем, и она переломила себя и с той поры словно от княжны оторвалась.
Хозяин зажег
свечу, запер дверь,
взял с меня обещание никому не сказывать о том, что увижу, и бережно отпер таинственный сундук…
Я
взял спички,
светил около дверей и по нишам.
— Однако, черт
возьми, мы, что называется, кажется,
засветили!
Вошел отец Ларион, облачился,
взял себе одну зажженную восковую
свечу, а другую дал Насте и, благословив зачало, стал читать по требнику заклинание на злого духа.
— Нет, не секрет. Я расскажу вам. Мысль эта пришла мне в голову уже давно. Слушайте. Как-то раз Владимир Красное Солнышко рассердился за смелые слова на Илью Муромца; приказал он
взять его, отвести в глубокие погреба и там запереть и землей засыпать. Отвели старого казака на смерть. Но, как это всегда бывает, княгиня Евпраксеюшка «в те поры догадлива была»: она нашла к Илье какой-то ход и посылала ему по просфоре в день, да воды, да
свечей восковых, чтобы читать Евангелие. И Евангелие прислала.
Он увел ее в маленькую дверь за шкафом книг,
взяв лампу со стола. Я долго сидел один, ни о чем не думая, слушая его тихий, сиповатый голос. Мохнатые лапы шаркали по стеклам окна. В луже растаявшего снега робко отражалось пламя
свечи. Комната была тесно заставлена вещами, теплый странный запах наполнял ее, усыпляя мысль.
Мольер (обнимает ее, и в то же мгновение появляется Бутон). А, черт
возьми! (Бутону.) Вот что: пойди осмотри
свечи в партере.
Оба засмеялись. Рыженький подошел к столу, выпил оставшуюся в штофе водку,
взял шапку и стал поочередно оглядывать спавших на нарах; убедившись хорошенько, что все спали, он задул
свечу и вышел из избы вместе с хозяином…
И Дыркин соблазнительно выставил пухлые щеки из-за письменного стола. Ничего не понимая, Коротков косо и застенчиво улыбнулся,
взял канделябр за ножку и с хрустом ударил Дыркина по голове
свечами. Из носа у того закапала на сукно кровь, и он, крикнув «караул», убежал через внутреннюю дверь.
— Итак, почтеннейшая, первоначально отправляйтесь и
возьмите, сколько по вашему соображению нужно будет, вина и извольте готовить чай, а я между тем пойду сзывать братию, и вот еще «стати:
свечей возьмите побольше, чтобы освещение было приличное, я терпеть не моту темноты.
И в ту пору
взять с него нечего. А если да он уцелеет и со временем в лета взойдет, то может в монастырь пойти и все преотлично отмолить, да еще не за своей
свечой и при чужом ладане. Чего ему еще по сиротству его ожидать лучшего?